– Священника?! – воскликнул Хеймо. – Зачем им понадобился священник?
– Чтобы обвенчать нормандского лорда и леди, которая путешествует с ним.
Жобер отодвинул миску.
– Она может выйти замуж за другого только под угрозой смерти. А если ее принудят, то брак будет считаться недействительным.
Все молчали. Потом Хеймо сказал:
– Если они были здесь недавно, то церемония, возможно, еще не началась.
Жобер вскочил на ноги.
– Едем! Монастырь находится всего в двух милях отсюда.
Вскоре разгоряченные кони топтались у монастырских ворот. Привратник отказался впустить всадников. Но, получив от Жобера несколько монет, сделал исключение для него и Роба. При условии, что рыцари оставят за воротами все оружие.
Жоберу хотелось бежать к церкви. Что, если он опоздал? Что, если Эдива уже связана брачными узами с другим?
Но ему приходилось сдерживать себя и замедлять шаги, следуя за семенящим монахом. Наконец он распахнул дверь, и они вошли внутрь. Зажженные свечи освещали церковь неярким светом. У алтаря стояли мужчина и женщина.
Жобер узнал ее не только по фигуре, но и по золотистым волосам, и по платью из шелка бронзового цвета. Он решительно пошел вперед.
– Остановись, священник! – крикнул Жобер. – Эта женщина не может выйти замуж за этого мужчину. Вильгельм, король Англии и герцог Нормандии, отдал ее мне!
Стоявшие у алтаря оглянулись одновременно. Какое-то время в церкви стояла полная тишина. Потом Эдива бросилась к Жоберу:
– Слава Богу, ты жив!
Оказавшись в его объятиях, она чуть не лишилась чувств от переполнившего ее счастья.
– Эдива, любовь моя... – шептал Жобер, прижавшись губами к ее волосам. – Это правда, король разрешил мне жениться на тебе. Давай сделаем это немедленно, пока кто-нибудь еще не помешал нам.
Рыцарь от алтаря шел к ним. Хотя у Жобера не было оружия, он не собирался отдавать Эдиву. Он будет бороться за нее до последнего дыхания.
– Вы – Бревриен? – Рыцарь остановился в нескольких шагах от Жобера.
– Да. Я – Жобер де Бревриен.
– Бог свидетель, я не хотел вам зла, – начал оправдываться рыцарь. – Валуа заставил меня ввязаться в эту историю. Он уверял, что никаких сложностей не будет. С вами, мол, произойдет несчастный случай в Лондоне. А мне нужно будет просто предъявить права на вашу собственность. – Он помедлил, потам продолжил совсем унылым тоном: – Он мой сюзерен, мой господин. Разве мог я ему отказать?
– И вас совсем не мучила совесть, что он намерен убить меня? – холодно спросил Жобер.
– Он сказал, что у него имеются веские основания для этого. Сказал, что вы обесчестили его дочь, а потом бросили. – Боргез развел руками. – Отец может так сильно любить свою дочь, что готов жестоко отомстить ее обидчику.
– Валуа вовсе не любящий отец, мстящий за дочь. Позвольте рассказать вам правду, Боргез. Мои отношения с Дамарис де Валуа были чисты и невинны. Она ушла в монастырь, потому что сочла это своим подлинным призванием, а не потому, что была опозорена. Если я и виноват в чем-нибудь, так только в том, что разоблачил Валуа как жадного, лживого мерзавца, каким он и является. И ярость его вызвана тем, что ему не удалось еще больше разбогатеть. Ведь он рассчитывал выгодно выдать Дамарис замуж!
Боргез помолчал некоторое время, обдумывая его слова, потом, потирая лысеющую макушку, сказал:
– Прошу прощения, Бревриен. Я этого не знал.
– Разумеется, не знал! – раздался грубый насмешливый голос. – Этот болван был всего лишь пешкой в игре милорда Валуа. Неужели ты, Боргез, думаешь, что сэр Ва-луа позволил бы тебе спокойно жить с саксонской наследницей? Черта с два! Тебя должны были уничтожить, как только Валуа убедит короля в том, что ни одному саксу, тем более саксонке, нельзя доверять. Валуа намеревался сам завладеть этими землями, а наследницу отправить в монастырь. – Взгляд узких черных глаз мужчины скользнул по Эдиве. – А я считаю, что в другом месте от такой пташки было бы больше пользы. Я, пожалуй, сделал бы из нее лондонскую потаскушку.
Жобер почувствовал, как напряглось в его руках тело Эдивы. Она узнала этого человека. Боргез называл его Анри.
– Позволь мне упасть, – быстро прошептала она.
Эдива рухнула на пол. Жобер крикнул, чтобы принесли воды, и опустился рядом с ней на колени. Она незаметно вложила ему в руку кинжал, прошептав: «Будь осторожен».
Жобер подхватил ее на руки и понес к двери. На полпути он почувствовал, что к его спине приставили нож, и услышал:
– Я сам возьму эту женщину, Бревриен.
Жобер медленно повернулся и увидел ухмыляющуюся физиономию черноглазого мужчины с ножом в руке.
Жобер осторожно поставил Эдиву на ноги, но не выпустил ее из объятий. В одной руке он держал кинжал.
– А теперь отдай-ка мне женщину!
Жоберу хотелось броситься на подлеца и воткнуть кинжал ему в горло. Но он сдержал себя. Нет, этого мерзавца надо застать врасплох.
– Это ты убил священника, – неожиданно сказал Бревриен, будто только сейчас догадался об этом. – Все-таки это сделали не саксы, а ты!
– Конечно. Я с радостью прикончил этого ничтожного отца Рейболда...
Кинжал Жобера вонзился в шею мерзавца. Тот вскрикнул и повалился на пол. Эдива попятилась. А Жобер глубоко вздохнул: все было кончено.
– Возмутительно! – воскликнул священник, подходя к ним. – Просто возмутительно! Даже если этот человек – отъявленный злодей, это еще не повод, чтобы убивать его в церкви! Сомневаюсь, что ваша бессмертная душа не пострадает от такого тяжкого прегрешения!
– Постараюсь как-нибудь договориться со Всевышним, – сказал Жобер. – Мне кажется, что Господь более милосерден, чем люди, которые так и норовят перерезать мне горло.
Эдива обняла его и шепнула:
– Не серди священника, дорогой. Ему еще предстоит обвенчать нас.
Жоберу и Боргезу пришлось долго уговаривать, а Эдиве даже умолять священника, прежде чем он согласился совершить обряд бракосочетания.
Когда церемония закончилась, Жобер и Эдива, обменявшись легким поцелуем, разошлись каждый на свою половину для гостей – женскую и мужскую.
Жобер уселся за стол в трапезной, где мужчинам подали простую монастырскую еду. Хеймо пытался утешить Жобера, сочувствовал, что ему придется провести по-холостяцки первую брачную ночь. Все смеялись.
Жобер взглянул на Алана, самодовольно улыбаясь.
– Ну, что я говорил? Женщина может быть верной и преданной, как и мужчина.
– Не обижайся на меня, – сказал Алан. – Наверное, обстоятельства моей жизни заставляют меня сомневаться во всех женщинах.
– Знаем мы твои обстоятельства! – воскликнул Хеймо и хлопнул Алана по спине. – Терзаешься муками ревности, пока белокурая Вульфгет раздаривает всем улыбки.
